Каталог
Популярное
Осипов. Путь к духовной свободе
Александр Александрович ОСИПОВ –
проректор и профессор
Ленинградских духовных академии и семинарии,
доктор богословия
П У Т Ь
к духовной свободе
(Рассказ бывшего богослова)
Москва
Государственное издательство
политической литературы
1960
Автор книги – бывший профессор-богослов и инспектор ленинградских духовных семинарии и академии, магистр богословия и протоиерей, “ученый редактор” последнего русского издания библии. На протяжении более 30 лет он проповедовал православие с церковных амвонов, в религиозной печати, в стенах духовных учебных заведений...
Да, ему есть что рассказать о религии. Но самое интересное, что автор книги пришел к атеизму через научное изучение библии, через сравнение ее “истин” с жизнью. И неверующие и верующие с интересом прочтут эту исповедь, в которой с большим знанием дела рассказывается правда о современном православии, о том, как, несмотря на все усилия служителей культа, религия отступает перед наукой.
Отзывы и пожелания просим присылать по адресу: Москва, Д-47, Миусская площадь, 7, Госполитиздат, редакция научно-атеистической литературы.
Осипов Александр Александрович
Путь к духовной свободе (Рассказ бывшего богослова)
Редактор Ф. Гаркавенко
Художник И. Кошкарев
Художественный редактор Г. Семиреченко Технический редактор Ю. Мухин
Ответственные корректоры Э. Володина и В. Луковецкая
Сдано в набор 9 февраля 1960 г, Подписано в печать
22 февраля 1960 г. Формат 84 X 108'/32. Физ. печ. л. 2'/2.
Услозн. печ. л. 4,1. Учетно-изд. л. 3,63. Тираж 200 тыс.
экз. А 00133. Заказ № 1350, Цена 85 коп.
Госполитиздат; Москва, Д-4-7, Миусская пл., 7;
Типография “Краеный. пролетарий” Госполитиздата
Министерства культуры СССР. Москва,
Краснопролетарская, 16.
2.Осипов. От верующего к пастырю церкви
КАК Я СТАЛ ВЕРУЮЩИМ И ПАСТЫРЕМ ЦЕРКВИ.
НЕМНОГО О ДЕТСТВЕ И ЮНОСТИ
Как я стал верующим человеком и пастырем церкви? Как веровал, жил и работал, будучи пастырем и богословом? И, наконец, как пришел к сознанию необходимости уйти из церкви, порвать с ней?
Биографические данные лучше всего могут осветить жизненный путь человека, становление и развитие его мировоззрения.
Я не из кастовой духовной семьи. И в этом мое счастье. Семейное воспитание в обстановке духовной касты так калечит людей, что только редкие из них оказываются способными избавиться от напускаемого подобным воспитанием духовного тумана. Не знаю, сумел ли бы я совершить подвиг преодоления кастовости.
Родился я в 1911 году в городе Таллине (тогда он назывался Ревелем) в семье служащего местного отделения Госбанка. Мать была дочерью морского офицера. Дед, из великоустюжских крестьян, после многолетней службы матросом пробился в офицеры и много лет проработал в Ревельском порту. Поэтому и мое раннее детство было связано с Балтикой. Позже отца переводили то в Сухуми, то в Оренбург.
Во время гражданской войны почти все мои родственники погибли от голода, тифа и других бед. В 1922 году жизнь привела остатки семьи на родину отца, в Иваново. Здесь семья распалась, и мать со мной и бабушкой вернулась в родной ей Таллин.
Так начался “заграничный” период моей жизни. Мне было тогда одиннадцать лет.
3.Психологические факторы религии
МОЛИТВЫ И ИХ РОЛЬ.
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКТОР УКРЕПЛЕНИЯ ВЕРЫ
Большими “но” явились для меня также театральность богослужения и молитвенное словоблудие православия.
Серьезно уверовав в бытие божие и существование иного духовного мира, с интересом читая рассуждения историков церкви и богословов, я не мог не чувствовать глубокого противоречия между философией и практикой церкви.
На самом деле! Если бог всеблаг, всеведущ, вездесущ, бесконечно свят и добр, отдал сына своего для спасения мира, то зачем надо сотни раз повторять, да еще отсчитывая по четкам, как рекомендовали нам особенно мистически настроенные “пастыри”, так называемую “молитву Иисусову” (“Иисусе Христе, сыне божий, помилуй нас!”)? Зачем “троить” молитву “Господи помилуй”, вычитывать длинные каноны, правила? Часы и часы требует церковь на молитвы. В молитве она видит “царицу добродетелей”, молитвенное словоблудие ставя выше любого полезного, созидательного труда, выше любой реальной помощи людям, любого добра, таким образом подменяя действительную правду жизни мнимой и подложной правдой.
16
Молитвы обычно читают по привычке, часто не вникая в их суть. Но находятся церковные писатели, которые даже такую явно механическую молитву называют “преддверием добродетели”. На молитву обычно стараются нарочно себя настроить, воспламенить. И это считается душеспасительным, нужным, полезным. И дома, и в храмах... Это-то я и назвал для себя, конечно много позже, молитвенным словоблудием.
Осипов. О достоинстве христианства
УНИВЕРСИТЕТ.
ТЕОРИЯ О ДОСТОР1НСТВЕ ХРИСТИАНСТВА И НЕДОСТОИНСТВЕ ХРИСТИАН
Плата за право обучения в университете была довольно высокая, но синод эстонской православной церкви, приняв во внимание мои церковные заслуги – лекции, статьи, работу с молодежью, взял эту плату на себя, а Общество помощи бедным при таллинском Александро-Невском соборе, как и обещал Богоявленский, дало небольшую стипендию, которая обеспечивала мне скромное, но все же не голодное существование.
Тарту в то время был небольшим городком с сорокатысячным населением. Студенты определяли весь облик города. Они делились на “диких”, то есть неорганизованных, на членов обществ и на корпорантов, организованных в своеобразные студенческие, средневекового происхождения ордена. У каждой корпорации была своя форменная шапочка и “краски”, то есть ленточки определенных цветов. Белые, общеуниверситетские, и цветные, корпорантские шапочки наводняли город всю зиму. На лето он замирал и засыпал.
Жители Тарту прирабатывали сдачей комнат. Никаких общежитий и других студенческих благ мы не знали. Жители промышляли еще и “домашними обедами” для студентов.
Резко различались три национальные группы: эстонцы, немцы и русские. Русских было меньше всего, хотя в тогдашней Эстонии их было в пять раз больше, чем немцев. Но немецкие бароны были богаче и потому имели возможность давать своим детям высшее образование.
5.Осипов. Университеты жизни
УНИВЕРСИТЕТ ЖИЗНИ
Моя вторая деятельность – священника-миссионера оказалась для меня чрезвычайно полезной. Волей судеб я вынужден был увидеть всю изнанку капиталистического мира. Преступники, деклассированные элементы, люди дна, проститутки и воры, убийцы, громилы, насильники и растлители, хулиганы проходили передо мной рядом с людьми, осужденными по подозрению в принадлежности к “красной опасности”. Несчастные, всеми оставленные старики умирали у меня на руках. Сумасшедшие часами развивали мне свои теории. Чахоточные, тифозные, дифтеритные и другие больные хватали меня за руки в предсмертной муке. Приходилось посещать трущобы и потом униженно молить “кобенившихся” купцов, чтобы вырвать “от щедрот их” несколько десятков центов или килограмм-другой подпорченных продуктов с их фабрик для этих несчастных и их детей. Это был для меня своеобразный второй университет. Проработав так не один год, я утвердился в крайне левых убеждениях.
В это же время я начал постигать и еще одну правду жизни. Как ничтожно мало, оказывается, значит “облагораживающее влияние религии” в обществе, раздираемом противоречиями! Как жалки утешения “пастыря”, когда требуются решительные меры, когда каленым железом революции надо бы было выжечь всю мерзость эксплуатации и угнетения человека человеком!
Мало и этого! Церковь, ничего не будучи в состоянии дать, кроме туманных обещаний “будущего блаженства”, которое даже обрисовать как следует не может, своими призывами к смирению разоружает человека в его справедливой борьбе за лучшую жизнь на земле.
6.История религии и Библия
ИСТОРИЯ РЕЛИГИИ ОТКРЫВАЕТ МНЕ ГЛАЗА НА ПОДЛИННЫЕ КОРНИ ВСЕХ ВЕРОВАНИЙ
Между тем с возвращением к научной деятельности получило новый толчок и возникшее еще в годы аспирантуры мое стремление строго научно, критически и с точки зрения самых новых и совершенных научных методов пересмотреть и проверить свое мировоззрение и религиозно-философские взгляды.
Как уже было сказано, я получил наряду с основной работой над Ветхим заветом еще и вспомогательную кафедру истории религий. Существовала эта кафедра только два года, но в жизни моей сыграла поистине решающую роль. Раз приобщившись к науке, я уже не оставлял ее ни на час. Работа над историей религий завела меня много дальше той православной благочестивой “наукообразности”, которую я должен был преподавать ради обличения безбожия, по мысли вводившего этот курс митрополита Григория.
Углубленное, подлинно научное сравнительное изучение религий дало моему подсознательно формировавшемуся многие годы атеизму то последнее звено, которого мне недоставало. Но случилось это не тогда, когда я читал данный курс, а несколько позже, когда начатое в те годы изучение многочисленных материалов было мной завершено и наступила пора разобраться в них, сделать выводы. Сложен был проделанный путь, раньше чем я увидел, к какому разгрому я пришел. Но только тогда все встало на свои места.
Мир религии представился мне единым процессом развития суеверий, отражением земных отношений в пустых небесах, где в действительности нет места никаким высшим духовным силам.
7.Осипов - Разрыв
РАЗРЫВ
Не должен ли я был уйти из академии несколько лет назад?
Как могли убедиться читатели, переворот в моем мировоззрении совершился не сразу, в какой-то один определенный момент, он не являлся результатом какого-либо одного потрясающего переживания, а шел постепенно, от этапа к этапу.
67
Кроме того, я долго был в плену внушаемой религией отвлеченной общей нравственности, некоей абстрактной морали вообще.
Только серьезное изучение диалектического и исторического материализма, к которому я в конце концов пришел, раскрыло мне глаза, показало, что никакой такой “морали вообще” не существует, а на каждом этапе развития человеческого общества формируются представления о том, что хорошо, а что плохо. Стало ясно, что религиозная мораль, в частности христианская, – это подкрашенный и завуалированный на потребу угнетателям вариант морали эпохи рабовладельческого общества. На смену ей давно пришли новые нормы, соответствующие высшей ступени общественного развития, на которую восходит человеческий род и на которой стоит уже наше свалившее многие стенки, разделявшие род человеческий, советское общество.
Правда, религия, ее проповедники присвоили себе ряд норм общечеловеческого порядка (не убий, не укради, не завидуй, не клевещи и т. п.) и выдают их за свои, исключительно религиозные достижения. И даже обвиняют материалистов в заимствованиях в этой области от христианства. Но эти нормы, выработанные на ранних ступенях развития человеческого общества, общи всем. А вот во взглядах на собственность, в требовании смирения перед сильными и господствующими и т. п. религия стоит на давно устаревших и пройденных миром ступенях развития.
Кроме того, долгое время я тешил себя надеждой, что могу своим призывом к широким знаниям и усвоению сокровищ мировой культуры принести некоторую пользу приходящим в духовные школы юношам, заставить их глубже задумываться над тем, что такое истина. Так, в последние годы на устраивавшихся в академии воскресных лекциях для студентов на свободные темы, которые по два раза в год обязан был читать каждый профессор и доцент, я читал учащимся о великих русских и иностранных художниках! Думал, что могу принести некоторую пользу людям, стараясь воспитывать в церкви – уж если она есть и люди верующие ходят в храмы – пастырей, которые если и будут говорить о вере, то по крайней мере не будут проповедниками грубых суеверий и фанатизма, не станут ставить палок в колеса истории и человеческого развития.
68