ОНТОЛОГИЧЕСКОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО БЫТИЯ БОГА

Онтологическое доказательство считается богословами наиболее спекулятивным, философским, “чистым”. “Чистота” его заключается в том, что оно менее всего связано с эмпирической действительностью и пытается вывести бога из “чистой” мысли. Ансельм Кентерберийский и его сторонники считали онтологическое доказательство единственным прямым доказательством, а все остальные только косвенными.

Многие философы-идеалисты и даже в той или иной мере непоследовательные материалисты находились под влиянием этого доказательства. Отзвуки его наблюдаются и у Локка, и у Спинозы, и у Лейбница, конечно у каждого в своей интерпретации. Лейбнице-вольфиан-ская школа считала онтологическое доказательство наиболее сильным свидетельством в пользу бытия бога. Даже Кант, который впервые дал наиболее едкую и полную критику онтологического доказательства, в свой до-критический период творчества считал его “единственным возможным доказательством бытия бога” ^! . К этому мнению присоединялся и Гегель.

36

История доказательства

Название доказательства происходит от греческого слова to ov —“бытие”, ovtoc; ov “необходимое (сущее) бытие”, поскольку в центре всех рассуждений в нем стоит именно категория бытия.

В истории развития человеческого познания вопрос о бытии как философской категории впервые начал всесторонне рассматриваться элейцами, особенно Пармени-дом. Бытие элейцы толковали в целом в духе наивного материализма. Но в своих рассуждениях они иногда отрывали бытие от материи, а в этом таилась опасность идеалистических перерождений, возможность использования самой категории бытия на пользу идеализма и религии. И действительно, впоследствии богословы всячески использовали высказывания элейцев о том, что бытие – едино, необходимо, неизменно, однородно. Особенно акцентировали внимание на учении Парменида о тождестве мышления и бытия. “Одно и то же – мысль и то, на что мысль устремляется, – учил Парменид, по свидетельству Симплиция, – ибо нельзя отыскать мысли без бытия, в котором осуществлена эта мысль” ² . Эта позиция Пар-менида, отождествлявшего бытие и мысль об этом бытии, дала богословам повод для того, чтобы считать Парменида “своим” и даже объявила его родоначальником онтологического доказательства бытия бога.

Английский философ Бертран Рассел так характеризует учение Парменида: “Когда вы думаете, то думаете о чем-либо, когда вы употребляете какое-нибудь название, то это должно быть название чего-либо. Следовательно, и мышление и речь требуют объектов вне себя.

37

И поскольку вы можете мыслить вещь или говорить о ней в любое время, то все, что может быть мыслимо или высказано, должно существовать всегда” ³ . Таким образом, исходные принципы онтологического доказательства бытия бога нужно искать в идеалистическом тождестве бытия и мышления, свойственном Платону и его последователям. Достаточно обратить это рассуждение к понятию “бог”, чтобы получить необходимый логический аргумент в пользу его существования.

Уже Августин, совмещая “врожденные идеи” Платона с учением о бытии элейцев, доказывал существование бога тем, что объявлял его абсолютным, единым, однородным... т. е. отождествлял бога с бытием вообще. А поскольку бытие, по учению элейцев, необходимо, то столь же необходимым оказывалось и бытие бога. Подобно Августину выводили существование бога из понятия бытия Дунс Скот, Вильгельм Овернский и другие последователи платоников в средневековой теологии. Бог провозглашался ими абсолютным, а абсолютное – необходимо имеющим бытие.

В самой трактовке абсолютного, как обладающего необходимым бытием, нет ничего ошибочного. Спиноза, например, этим тезисом доказывал необходимое бытие абсолютного бога-природы, а не бога религии. В том-то и дело, что существо абсолютного можно понимать по-разному, и в зависимости от этого формально-логическое рассуждение о его необходимом бытии приобретает различные, прямо противоположные значения. Ведь если под абсолютным понимать личное духовное начало, обладающее бесконечными атрибутами, мы придем к выводу о бытии бога. Но как только мы поставим вопрос о том, чем доказывается такое понимание абсолютного, окажется, что все доказательство основано на песке. И наоборот, если мы примем во внимание весь многовековой опыт человеческого познания, то станет ясно, что под абсолютным следует понимать реально существующий мир во всей совокупности его свойств. И в этом случае наше логическое рассуждение окажется всего-навсего мыслью о реальности бытия материальной Вселенной.

Таким образом, формально-логические рассуждения богословов были бы справедливы, если б их авторы могли доказать, что абсолютное тождественно богу. Но этого-то они и не могут сделать. Еще виднейший православный богослов XIX в. В. Д. Кудрявцев-Платонов вынужден был признать, что абсолютное бытие и божество – понятия не тождественные ⁴ .

38

Несколько в другой трактовке онтологическое доказательство изложено у Ансельма Кентерберийского (1033 – 1109), которого, собственно, обыкновенно и считают его изобретателем. Ансельм исходил не из понятий об абсолютном бытии, а из понятия о боге, как об абсолютном и совершеннейшем существе, и отсюда выводил его бытие. Более “тонкий” вид рассуждениям Ансельма пытались придать схоластические философы Александр Альский (ум. 1245), Бонавентура, Викторе и другие францисканцы. Впоследствии онтологическое доказательство пытались улучшать Декарт, Лейбниц, Баумгартен, кембриджские платоники и другие философы-идеалисты. Известный современный богослов Тиллих, как бы суммируя все сказанное предшественниками, говорил, что “бог” и “бытие” совпадают в природе истины. Истина есть бытие, а поэтому истина есть и бог ⁵ . “Онтологический аргумент” в той или иной интерпретации до сих пор смакуется и “улучшается” на страницах зарубежных богословских и философских журналов.

Как же формулируется в самом общем виде онтологическое доказательство бытия бога?

Человеку присуще представление о чем-то высочайше совершенном. Мы можем представить себе существо, выше которого ничего нет. Но это существо должно также и существовать, ибо в противном случае мы могли бы представить себе другое существо, которое в отличие от первого обладало бы и свойством бытия, существованием. Поскольку, однако, бытие есть качество совершенства, то это другое существо было бы совершеннее совершеннейшего существа, что нелепо. Следовательно, высочайше совершенное существо непременно должно обладать и существованием. Таким высочайше совершенным существом, выше которого нельзя себе и представить, есть бог. Следовательно, бог непременно должен обладать и существованием (бытием).

Начиная с Лейбница, особенно в настоящее время, богословы говорят, что все естественное бытие можно мыслить существующим, а можно мыслить и несуществующим, значит, у него нет логически необходимого бытия. Только бог мыслится и логически и реально необходимо существующим  ⁶ . “Боже! Ты воистину существуешь, – говорил еще Ансельм, – потому что мы и представить тебя несуществующим не можем”.

39

В понятие бог, говорят теологи, так же входит понятие существования, как в понятие треугольника – сумма углов в 2d. Как не может быть треугольник без суммы углов в 180 градусов, так и бог не может не существовать. Если бы не существовали бог, сверхъестественное, заключают богословы, то в нашем уме не было бы и представления о сверхъестественном, о боге, поскольку человеческое сознание только отображает объективно существующие вещи.

От бога воображаемого к богу мнимому

Существует, однако, принципиальная разница между сущностью понятия о вещи или явлении и объективным существованием их. Созданное человеческим воображением понятие о чем-то может иметь свою отчетливую сущность. Последняя способна настолько конкретизироваться, что мы можем проводить с ней умственный эсперимент. Легко, очень легко силой воображения поместить Тараса Бульбу, Гамлета, Павла Корчагина, старика Хоттабыча, лермонтовского Демона, Фауста в реальные условия даже сегодняшнего дня и представить себе, как каждый из них будет поступать. Но на основании этого еще нельзя будет говорить о реальном объективном существовании этих героев.

Или возьмем часто упоминаемое критиками онтологического доказательства представление о 100 талерах. Представление о 100 талерах вообще и о 100 талерах, наличных в данный момент, логически тождественно: ведь и первые и вторые существуют в представлении, и там и здесь представляется именно 100 – не 10, не 200! – талеров, в обоих случаях фигурируют талеры, а не гульдены, не франки, не рубли. Но вряд ли кто на основании только представления о 100 талерах начал бы производить реальные расходы, отдавать их под залог. Самое отчетливое представление о 100 талерах не может сделать их существующими в действительности.

40

В сознании человека может быть много представлений – разной степени отчетливости и разной степени “совершенства”, но объективного аналога им может и не быть. Следовательно, онтологическое доказательство только констатирует наличие в сознании человека представления о существующем боге. Но вообразить можно все: голодный может легко представить себе роскошный пир, бедный – богатство, калека – лавры победителя в спортивных соревнованиях. Но от этих воображений до действительности – дистанция огромного размера. Отчетливое представление не может сделать голодного сытым, бедного богатым, калеку атлетом. Подобно этому представлению о совершеннейшем боге не означает существования этого бога в действительности.

Даже если согласиться, уступая церковникам, что представление о существующей вещи более совершенно, чем представление об этой же самой вещи, лишенной атрибута существования, то и это не придаст убедительности онтологическим аргументам. Ведь когда мы думаем, что существование – условие совершенства и приписываем его “совершеннейшему” существу – богу, то именно это существование остается мыслимым, мнимым.

Богословы от приписываемых богу совершеннейших качеств хотят перескочить к его бытию (существованию), как будто оно является одним из этих качеств или следствием их. Но процесс познания вещи движется в противоположном направлении – от существования (бытия) данной вещи к анализу ее качеств. Бытие вещи является необходимой – как исторически, так и логически – предпосылкой его качеств, а не наоборот.

Не помогает богословам и спекуляция на положении элейцев о тождестве мысли и бытия. Тождество мышления и бытия даже Парменидом понималось как движение мысли от бытия. “Ведь не существует и не будет существовать ничего другого, кроме бытия”, – говорил Парменид ⁷ . Мышление только тогда “тождественно”, верно отображает бытие, когда идет, не отрываясь, от него и к нему. Не бытие исходит из мышления, а, наоборот, мышление – из бытия. Чтобы мысль верно отобразила нечто, надо, чтобы это нечто уже было. Возьмем тот же пример с суммой углов треугольника. Да, действительно в любом треугольнике евклидовой геометрии сумма углов необходимо равна 2d. Но для реализации этой необходимости нужно иметь сам треугольник. Ведь любые три угла, даже если их сумма и будет равна 2d, еще не дают треугольника. Точно так же мало иметь категорию бытия, надо еще убедиться, что понятие “бытие” и “бог” тождественны. А как раз это теологи и бессильны доказать.

41

Что касается патетического восклицания кентерберий-ского архиепископа, а вслед за ним и других проповедников религии о том, что мы и представить бога несуществующим не можем, то здесь церковники явно спекулируют на особенностях человеческой психики. Что бы ни представлял себе человек, он всегда представляет его существующим. Ведь вообразить себе что-нибудь – это значит вызвать его к бытию в своем сознании. Декарт говорил, что может мыслить бога не иначе, как существующим, хотя легко может представить коня с крыльями и без крыльев ⁸ . Здесь, однако, великий французский философ явно кривит душой. Представить себе что-нибудь несуществующим – это значит вообще ничего не представлять. Наоборот, когда человек размышляет о чем-либо, он представляет себе объект размышления, который существует в этот момент в его воображении. В отличие от этого мысль о несуществовании данного предмета в объективной реальности не может быть выражена в представлении и имеет отношение только к области абстрактного мышления. Вот почему, когда мы говорим о боге и дьяволе, о ведьмах и домовых, о сказочном коньке-горбунке, о скатерти-самобранке и царевне-лягушке, в нашем сознании возникают фантастические образы этих выдуманных нами существ, образы, как бы зримо существующие в воображаемом нами мире. Следовательно, главное здесь заключается в умении хорошо различать, где кончается мир воображаемый и начинается реально, объективно существующий.

В том-то, кстати, и отличие сказки от религиозной веры, что, представляя себе царевну-лягушку, мы твердо убеждены в фантастичности этого образа, в то время как искренне верующий человек переносит рожденные его воображением религиозные образы в окружающий его мир, верит, что они существуют “на самом деле”.

Представлять себе что-либо не существующим мы можем только опосредствованно. Так, мы можем представить бога не существующим, представляя себе мир без бога. Более того, современная наука убедительнейшим образом доказала, что во всем безграничном и вечном мире господствует строгая закономерность; образованный человек прямо-таки не может найти в этом мире места,

42

куда бы можно было поместить совершеннейшего бога. Научные представления и понятия не оставляют во всей Вселенной места для бога. Современный человек вопреки Ансельму Кентерберийскому может воскликнуть: “Боже! Ты воистину не существуешь, ибо мы и представить себе твое существование в существующем мире не можем!”

И, наконец, относительно происхождения представлений о сверхъестественном. В них нет ничего в самом деле сверхъестественного. Их можно уподобить сновидениям, которые являются воспроизводством в человеческом мозгу обычных явлений реального мира в необычных комбинациях. Современная историческая и философская наука окончательно выяснила и причины и картину происхождения представлений о сверхъестественном, о самом боге. Убедительно доказано, что источники этого сверхъестественного вполне естественные.

Следовательно, ни посылки, ни выводы творцов и защитников онтологического доказательства ни в малейшей степени не доказывают существования бога.