Диалектика и метафизика собственности и власти в измерениях гуманизма и антигуманизма

Содержание:

1.Демократия не подпускает к печати.

2.Недеформировання форма собственности – непременная предпосылка свободы, равенства и братства.

3.В чем суть советской системы?

3а.Процесс становления советской системы.

3б.Эффективность советской системы.

3в.Миф об осталости советского сельского хозяйства.

3г.О монополии внешней торговли в СССР.

4.Почему средства были у ТОЙ России и нет у ЭТОЙ?

5.Демографический геноцид русских и украинцев.

6.Специфика советской общественной собственности.

7.Польская трагедия в Катыне.

8.Особенности советской элиты.

9.Обобществленная государственная собственность.

10.Что было раньше, что имеем сейчас.

11.Феномен власти.

12.Читал? Или – не читал?.. Прочитай обязательно!

13.Власть как профессия.

14.Либо действительный гуманизм, либо, - Апокалипсис!

15.Почему и отчего мы стали лишними в своей земле?

1. Демократия не подпускает к печати .

Мне уже не раз и не два доводилось говорить об этом публично, выступая на страницах преимущественно коммунистической печати (на другие страницы очень трудно попасть: демократия…) однако же, думается, го­ворить об этом следует вновь и вновь; зажав свою профессиональную и человеческую гордость в кулак, надобно идти вновь и вновь на поклон к главным редакторам этих самых коммунистических, красных, розовых, даже с прожилками, изданий (как показывает опыт, такая должность – еще вовсе не гарантия, что умный, что честный, что мужественный, что коммунист...), дабы не сделать впоследствии СКРЕЩЕННЫЕ ГРАБЛИ нашим главным партийным символом. Вместо серпа с молотом и пятиконечной звездочкой.

2.Недеформировання форма собственности – непременная предпосылка свободы, равенства и братства.

Форма собственности на средства производства только в том случае исключит наличие объективных оснований для возможности безвозмездного (насильственного) присвоения чужого живого труда, возможности редуци­рования личности к функции, человека – к рабочей силе, а последней – к товару среди товаров, к статусу ПРОЛЕТАРИЯ, если она осуществляется в режиме безупречного, недеформированного диалектического взаимодей­ствия ВСЕХ субъектов (единиц) собственности: одного, многих, всех.

Лишь, повторяю, недеформированное взаимодействие индивидуальной (один), "единичной"; коллективной (много), "общей"; и общенародной (все), «всеобщей» форм собственности. Форм не окостеневших, не абсолютизированных, не противопоставленных, а посему – деформирующих их целостное взаимодействие, нарушающих их нормальное, диалектическое взаимопроникновение, взаимоопосредование, взаимоперелив, взаимообусловливание. Именно и исключительно свободное движение по "капил­лярам" единой социальной "сосудистой системы", пронизывающей и питающей весь общественный организм – непреложное и непременное условие обес­печения жизнеобразующих, фундаментных, базисных предпосылок для тех самых равенства, братства, свободы: коммунизма, ДЕЙСТВИТЕЛЬНОГО ГУМА­НИЗМА, на алтарь борьбы за которые человечеством в лице его наиболее достойных дочерей и сыновей принесены, приносятся и ещё будут принесены столь великие и величественные жертвы и явлены, являются и еще будут являться образцы такого героизма.

Как его, – теоретический марксизм, – в частности, «наследовали» нотариально заверенные «марксисты-экономисты», вы поймете из нижеприведенного фрагмента.

3.В чем суть советской системы?

Сталин буквально определил цель советского хозяйства в категориях Аристотеля как УДОВЛЕТВОРЕНИЕ ПОТРЕБНОСТЕЙ. В понятиях Аристотеля это есть натуральное хозяйство – ЭКОНОМИЯ, что означает "ведение дома" (экоса). Другой тип – ХРЕМАТИСТИКА (рыночная экономика). Она нацелена на получение дохода, накопление как высшую цель деятельности. В царс­кой России хрематистика не смогла занять господствующего положения, а в СССР она была подавлена или ушла в теневую экономику. Господствовали нетоварные отношения, хотя сохранялась внешняя форма товарообмена и денег.

Различие между хозяйством традиционного общества и рыночной эко­номикой фундаментальны. Различна их антропология – представления о человеке, его теле и естественных правах. Для рыночной экономики нужен субъект – homo economicus, который возник с превращением общинного че­ловека аграрной цивилизации в свободного индивида ("атом") с картези­анским разделением "дух-тело". Ни в России, ни в СССР этого превраще­ния не произошло, поэтому и не возникло антропологической основы для восприятия частной собственности как естественного права.

3а.Процесс становления советской системы.

Советская система хозяйства сложилась в своих основных чертах в процессе индустриализации, войны и послевоенного восстановления (30 – 50-е гг.). Это – эпоха так называемого МОБИЛИЗАЦИОННОГО СОЦИА­ЛИЗМА (иначе ее называют сталинизмом). Многие называют первейшим при­знаком этого хозяйства ОГОСУДАРСТВЛЕНИЕ СОБСТВЕННОСТИ. Это верно, но в любом тезисе важна мера. К сожалению, за годы перестройки мы при­выкли к тоталитарности мышления ("иного не дано", "рынку нет альтер­нативы", "реформы должны идти любой ценой" и т.п.). Говорилось, что в СССР произошло ПОЛНОЕ огосударствление собственности, и это якобы стало причиной краха экономики. На деле личная собственность в СССР не только существовала и была узаконена, но уже представляла собой очень значительную часть национального богатства и была вовлечена в хозяйство.

Возьмем хотя бы такую важную его составляющую, как жилой фонд. Какая же здесь монополия государства? Один из самых радикальных рыноч­ников В.Найшуль (это он сегодня "радикальный рыночник"; а теперь читай­те, что эта выморочь околонаучная писала в то время, когда наука еще не была распята на кресте постмодерна. – Б.Н.) пишет о 70-х гг.: "По новому жилищному кодексу человека вынуть из квартиры нельзя было прак­тически ни при каких условиях. Фактически мы стали страной буржуа. И в рыночные преобразования вступили, будучи де-факто страной домовла­дельцев. У нас каждый обладал немалой собственностью в размере нес­кольких тысяч или нескольких десятков тысяч долларов. Не хухры-мухры! Поэтому сначала многие люди даже не понимали, зачем им приватизировать свои же квартиры. Она и так моя.".

На селе в СССР жило 100 миллионов человек. Практически все они имели подворья, которые играли существенную роль в производственной струк­туре страны (антисоветские идеологи эту роль даже сами многократно преувеличивают, противореча сам себе). Да и рассматривать колхозы как часть государственного производства – очень большое искажение. Даже как с метафорой с этим трудно согласиться. На личной собственности было основано в СССР ДОМАШНЕЕ ХОЗЯЙСТВО, в которое была вовлечена очень большая часть трудовых усилий нации (порядка 30%). Сварить борщ для семьи – сложное производство со своей технологией и материальной ба­зой. Маркс домашнее хозяйство из политэкономии исключил, но он же изу­чал абстрактную модель. Когда говорим о реальной жизни, ее исключать нельзя.

Конечно, избыточное огосударствление производства стало мешать некоторым направлениям развития, но эта избыточность вовсе не была тяжелой болезнью строя и тем более не привела его к гибели. Кроме того, для развития предпринимательства, к которому после мощного идеологи­ческого давления в перестройке стала благосклонно относиться часть граждан, вовсе не требуется полной собственности (т.е. права пользования, распоряжения и владения), достаточно пользования, максимум – рас­поряжения. Дж. Гелбрайт основательно показывает, что за послевоенные годы в частных корпорациях США предпринимателями реально стали не соб­ственники капитала, а слой управляющих – те, кто не ВЛАДЕЕТ, но РАСПОРЯЖАЕТСЯ собственностью.

Тезис о фатальном воздействии государственной собственности на советскую экономику ОШИБОЧЕН (нет, он не ошибочен, он ЛОЖЕН сознательно. – Б.Н.), он противоречит множеству исследований. До заключительной фазы перестройки проблема собственности вообще не волновала сколько-нибудь значительную часть общества и не могла служить ПРИЧИНОЙ отрицания со­ветского строя. Даже и сегодня, после глубокого промывания мозгов, по­ворота к частной собственности на главные средства производства в мас­совом сознании НЕ ПРОИЗОШЛО.

Н.Петраков признал в журнале "Вопросы экономики" в 1996 году: "Анализ политики правительств Гайдара-Черномырдина дает все основания полагать, что их усилиями Россия за последние четыре года перемести­лась из состояния кризиса в состояние катастрофы". Это о катастрофе. А кризис был создан усилиями правительства Рыжкова при демонтаже совет­ской системы в 1988 – 1990 гг. Можно утверждать, что ликвидация плано­вой системы в СССР, кем бы она ни была проведена, привела бы именно к этому результату – немного хуже, немного лучше в мелочах.

3б.Эффективность советской системы.

В ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ советская система была ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО ЭФФЕКТИВ­НА (конечно, если под эффективностью понимать соотношение ЭФФЕКТА и РЕСУРСОВ). "У кого пироги пышнее" (название одной из первых открыто антисоветских статей об экономике) зависит, не только от умения хозяй­ки, но и от того, сколько она положила в тесто масла и яиц.

Обобщенный показатель эффективности экономики – темп роста ВНП. Когда Горбачев призвал сломать плановую систему, ВНП прирастал на 3,5% в год. Тогда говорили: это же недопустимо мало, какой кризис! Но дело не в этих процентах – они не отражают сути. Вплоть до перестройки СССР жил, по выражению Д.И.Менделеева "бытом военного времени". Иными сло­вами, лучшие ресурсы направлялись на военные нужды – как бы мы не оценивали сегодня эту политику.

В СССР в 70 – 80 гг. были ресурсы, чтобы разработать и произвести хорошие самолеты и ракеты, но не было возможности сделать пылесосы и джинсы не хуже, чем в США. В те годы сложился СОВОКУПНЫЙ потенциал Запада и его общий рынок. По масштабам этого потенциала он был просто несравним с советским, а нам очень многие его продукты НЕ ПРОДАВАЛИ и за большие деньги. В то же время номенклатура изделий и материалов, необходимых для самых приоритетных программ, стала столь широкой, что средства, оставляемые для производства ширпотреба, были действительно малы. Наукоемкость всех вещей повысилась скачкообразно, а мощности рутинной доводки (ОКР), в отличие от генерации идей и прототипов (НИР) у нас скачкообразно отстали от НИОКР Запада. Если был нужен какой-то материал, то в СССР приходилось его производить по технологии с выхо­дом 3%, а на Западе их ОКР доводили выход, скажем, до 60%.

Та часть хозяйства, которая работала на оборону, не подчинялась критериям ЭКОНОМИЧЕСКОЙ эффективности (а по критериям обороноспособнос­ти она была весьма эффективной). По оценкам экспертов, нормальной эко­номикой, не подчиненной целям обороны, было лишь 20% народного хозяй­ства СССР. Запад же, при его уровне индустриализации, подчинял внеэкономическим критериям не более ... 20% хозяйства. Если говорят, что прямо "на прилавки" работала лишь 1/5 советской экономики – против 4/5 ВСЕЙ экономики Запада, то сравнивать надо именно эти две системы. Поскольку по фундаментальным параметрам СССР имел жизнеобеспечение того же типа, что и Запад, его хозяйство приходится считать СВЕРХЭФФЕКТИВНЫМ (не в рыночных, а в присущих этому хозяйству категориях).

"Жестким" показателем является и динамика производства в натуре. Из нее видно, что вплоть до реформы наблюдался стабильный и хороший РОСТ всех главных натурных показателей. Форма интегральных кривых "здоровья промышленности", которые рассчитываются ЮНИДО по десяткам показателей, показывает, что в СССР не было кризиса, но в 1989 – 1992гг. произошла КАТАСТРОФА. Три страны имеют структурно сходные кривые "раз­рушенной экономики" – республики СССР, Ирак и Югославия.

3в.Миф об осталости советского сельского хозяйства .

Один из самих устойчивых мифов – отсталость советского сельского хозяйства. Думаю, что западные фермеры, поставь их В ТЕ ЖЕ природные и ресурсные условия как советские колхозы и совхозы (машины, инфраструк­тура, дороги и т.д.), производили бы НАМНОГО МЕНЬШЕ. Это показывает эксперимент с нашими фермерами, которые, конечно, лучше адаптированы к условиям России, чем иностранцы.

Важным показателем работы экономики является уровень потребления материальных благ – при мысленном приведении в сравнимые условия. Чтобы понять систему, хорошо бы нам, как сделал Ф.Бродель для Европы, зануд­ливо описать реальность быта: что ели советские люди, как одевались, чем болели. Чего боялись. «Карта страхов» очень красноречива. В зрелой советской системе люди вообще не включали в обычный для социологов набор важнейшие для большинства стран страхи: перед бедностью, голодом, безработицей, бездомностью, насилием преступников, репрессиями государ­ства и межнациональными конфликтами. Сейчас эти страхи ВОЗНИКЛИ и вышли в России на ПЕРВЫЕ места. Это – важнейший показатель, гораздо важнее, нежели "пышность пирогов". Но коснемся потребления "пирогов".

Первая жизненная потребность – ПИТАНИЕ. В СССР был обеспечен доста­точный и сбалансированный рацион питания, и он улучшался (при всех из­вестных дефектах в системе переработки и распределения). СССР входил в ДЕСЯТКУ стран с наилучшим уровнем питания (7-е место в 1990 г., 40-е – в 1996 г.). Имея 6% населения Земли, СССР производил, по объективным оценкам, 13 – 16% продовольствия.

В 70 – 80-е гг. советское общество стало в целом "обществом среднего класса", с симметричной и довольно узкой кривой распределения людей по доходам. В ходе либеральной реформы "средний класс" РАЗРУШЕН и воз­никло АНОМАЛЬНОЕ общество с провалом в середине кривой: в России имеет­ся очень небольшой контингент с гипертрофированными доходами – и масса обнищавших людей.

3г.О монополии внешней торговли в СССР.

Второй особенностью была принципиальная НЕКОНВЕРТИРУЕМОСТЬ рубля. Масштаб цен в СССР был совсем иным, нежели на мировом рынке, и рубль мог циркулировать лишь внутри страны (это была, в известном смысле, "квитанция", по которой каждый гражданин получал дивиденды от общена­родной собственности – в форме НИЗКИХ цен). Поэтому контур наличных денег должен был быть СТРОГО ЗАКРЫТ по отношению к внешнему рынку госу­дарственной МОНОПОЛИЕЙ внешней торговли.

В 1988-1989 гг. оба контура финансовой системы СССР были раскрыты (намеренно вскрыты, вспороты. – Б.Н.). Прежде всего, была ОТМЕНЕНА монополия внешней торговли. Согласно Закону о кооперативах быстро воз­никла сеть кооперативов и совместных предприятий, занятых вывозом то­варов за рубеж, что резко сократило их поступление на внутренний ры­нок. Следующим шагом, через Закон о государственном предприятии был вскрыт контур безналичных денег – было РАЗРЕШЕНО ИХ ПРЕВРАЩЕНИЕ В НА­ЛИЧНЫЕ.

Произошел скачкообразный рост личных доходов ВНЕ ВСЯКОЙ СВЯЗИ С ПРОИЗВОДСТВОМ. Ежегодный прирост денежных доходов населения в СССР составил в 1981-1987 гг. в среднем 15,7 млрд.р., а в 1988 – 1990 гг. -66,7 млрд. р. В 1991 г. лишь за первое полугодие они выросли на 95 млрд. р. (при этом зарплата в производстве выросла всего на 36%). Средства перекачивались из накопления (инвестиций) в потребление -"ПРОЕДАЛОСЬ" будущее развитие и будущие рабочие места. ПЕРЕСТРОЙКА ПРИОБРЕЛА ХАРАКТЕР ПРАЗДНИКА (ВЕРНЕЕ, ГУЛЬБЫ), О ПОХМЕЛЬЕ НЕ ПРЕДУП­РЕДИЛИ.

Такой рост доходов при одновременном сокращении товарных запасов в торговле привел к КРАХУ потребительского рынка (товары "сдуло с по­лок"). Были введены талоны на получение водки, сахара, ботинок. Был резко увеличен импорт. До 1989 г. СССР имел стабильное ПОЛОЖИТЕЛЬНОЕ сальдо во внешней торговле, в 1987 г. превышение экспорта над импор­том составляло 7,4 млрд. р., а в 1990 г. было ОТРИЦАТЕЛЬНОЕ САЛЬДО в 10 млрд. р.

4.Почему средства были у ТОЙ России и нет у ЭТОЙ?

Какой-то обозреватель с телевидения, рассуждая о Норильске, ска­зал как вещь очевидную и разумную: придется эвакуировать все население с Севера, бросить эти города. Чтобы оживить их, средств у России никогда не будет. Надо было только добавить: средств не будет у ЭТОЙ России.

Прямо в воздухе висел вопрос: а почему же для этого были средства у ТОЙ России?

Почему же в советской России были средства и строить Норильск, и возить детей в Артек с Камчатки? Потому, что за несколько десятилетий общество устроилось как СЕМЬЯ – при всех неудобствах, несвободах и даже тирании, какие бывают в семье. Отсюда вытекал и принцип хозяйства производить не для прибыли, а для потребления, и жить по средствам.

Внутри семьи понятие рентабельности не имеет смысла. НА ЭТОМ СТРОИЛАСЬ СОВЕТСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ.

Ее отличие от того, что мы видим сегодня, составляет КАК БЫ загад­ку, которую в приличном обществе избегают даже формулировать. В СССР всякое производство было выгодным, всякий клочок годной земли использо­вался. Росло общее недовольство тем, что бюрократические нормы МЕШАЮТ РАБОТАТЬ. Это значит, что для обеспечения труда сырьем и инструментами находились средства. Денег ХВАТАЛО и на вполне сносное потребление, и на огромную по масштабам науку (одну из двух имевшихся в мире научных систем, охватывающих ВЕСЬ фронт фундаментальной науки), и на военный ПАРИТЕТ с Западом – и даже на дорогостоящие "проекты века". Никому и в голову не могло прийти, что шахтеры могут голодать, а академики кон­чать с собой из-за того, что голодают их подчиненные ученые-ядерщики.

И при всем этом за 1980 – 1985 гг. ежегодные капиталовложения в СССР возросли на 50% (а на Западе СОВСЕМ не выросли). Если бы мы сейчас мысленно "вычли" эти инвестиции из нашего хозяйства, вообразили бы, что СССР уже за десять лет до реформы стал вести себя, как ельцинская РФ, то сегодня страна была бы уже ЭКОНОМИЧЕСКИМ ТРУПОМ. МЫ ЕЩЕ ПИТАЕМСЯ ОСТАТКАМИ СОВЕТСКОГО ЖИРА.

Сегодня те же самые работники, те же самые земли и те же самые технологии оказываются совершенно недееспособными. Настолько, что ино­странцы даже бесплатно не хотят брать наших заводов, а в отношении на­ших людей возникло новое понятие: ОБЩНОСТЬ, КОТОРУЮ НЕ ИМЕЕТ СМЫСЛА ЭКСПЛУАТИРОВАТЬ. Все заброшено, даже переспелые леса перестали рубить, вывозить лес невыгодно.

В ОТКАЗЕ ОТ СВОЕГО, ПРИСПОСОБЛЕННОГО К НАШЕЙ ЗЕМЛЕ И КУЛЬТУРЕ ТИПА ХОЗЯЙСТВА – СУТЬ ТОГО ПОВОРОТА, КОТОРЫЙ ЗАГНАЛ НАС В ИСТОРИЧЕСКУЮ ЛОВУШКУ". ( Кара-Мурза С.Г. Сталинизм и становление советского хозяй­ства. – В сб. Феномен Сталин. М.,2003, стр. 52-58 (.

Подобным же образом обстоит дело и в любой другой сфере познания общественного бытия (исторической, юридической, философской, этической, эстетической и пр.), к которой прикасались и нынче прикасаются эти патентованные, эти аттестованные и дипломированные, – остепененные, – (в советское время, заметьте) твари, перестраивая советскую цивилизацию в то, чему и слов-то адекватных сразу не подберешь.

5.Демографический геноцид русских и украинцев .

Дадим слово газете «Киевские ведомости» №188 от 12.09.05 г.

Сухая заметка. Даже без авторства. Можно сказать – статистический документ. Но в нем, – с цинизмом резекторов, – об истинном замысле, умысле, намерении и промежуточных результатах «большого пути». Пути, определенные этапы которого уже пройдены, а остальные, – по сценарию ИХНЕМУ, – предстоит нам пройти.

Итак:

«СКОЛЬКО НАС?

(ПРОГНОЗ ДЕМОГРАФОВ)

Через 45 лет украинцев станет меньше на 23 миллиона.

К 2005 году численность населения мира достигла 6,5 млрд человек, что почти на 380 млн. больше, чем пять лет назад. Однако этот прирост обошел стороной многие страны, в первую очередь – европейские. В списке де­вяти государств, в которых чис­ленность населения стремитель­но сокращается, первые два мес­та заняли Россия и Украина. Об этом на брифинге в штаб-кварти­ре ООН в Нью-Йорке рассказала директор Отдела по народонасе­лению Хания Слотник, передает Утро.ру. По прогнозам демогра­фов, с 2000-го по 2050 год росси­ян станет на 35 млн. меньше, а украинцев — на 23 млн. Замыкают список «девятки» Белоруссия и Болгария – число их жителей в ближайшие 45 лет сократится на три миллиона.

В список 22 стран, где числен­ность населения в последние пять лет стремительно росла, попали США. По прогнозам, в ближай­шие 45 лет на планете будут жить до 9 млрд. человек.»

Может, это называется как-то иначе, а не ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ ГЕНОЦИД?!!!

6.Специфика советской общественной собственности.

…Реальный трагизм прежней практической деятельности коммунистов заключается в том, что установка на императив "даешь общественную собст­венность!" (как альтернативу частной, как ее антипод) – есть установка ЛОЖНАЯ. В лучшем случае – ОШИБОЧНАЯ. Правда, утешение здесь слабое: что в лоб, что по лбу...

"Общественная" собственность на средства производства – это есть та же самая ... частная собственность на средства производства. Прос­то в отличие от частного собственника индивидуального, персонифициро­ванного (Терещенко, Дюпон, Бродский) и частного собственника группового (Сиабеко, Юнайтед фрут компани) таковыми есть те же самые (либо иные) индивидуальные либо групповые собственники, но: АНОНИМИЗИРОВАННЫЕ...

Объявить, декларировать собственность на средства производства "общественной", следовательно – всеобщей, всехней, значит по факту, реально, практически утвердить ее – НИЧЬЕЙ. А поскольку ничьей огром­ные массы накопленного труда предыдущих поколений, огромная собствен­ность БЫТЬ НЕ МОЖЕТ, то происходит стремительная редукция собственности "общественной" к таковой ГОСУДАРСТВЕННОЙ. А государство – только в воспаленном мозгу (либо же в сознательной и целенаправленной работе всего государственного агитпропа) может быть ОТОЖДЕСТВЛЕНО с обществом как таковым, с обществом в целом. Орган отождествляется (?!) с организмом…

7.Польская трагедия в Катыне.

Приведем одну пространную выдержку из чужой работы, где про­ницательно и остроумно – и о государстве, и о чиновниках, и о чести офицерской. О справедливости формулы "чтобы обезглавить – нужно возг­лавить" и о том, как одним основательным литературным расследованием можно спасти (сэкономить) для страны (России) многие и многие миллио­ны и десятки миллионов у.е...

Речь идет о работе Ю.И.Мухина "Катынский детектив"/М.,1995, 176 с.).

...Помните, как в потоке яковлевских со-подельники «изобличений» и «разоблачений» (а, по существу – инсинуаций и злостных самооговоров на наши страну, строй, прошлое) в первые годы "перестройки" муссировали тему "15 тысяч невинно загубленных в застенках НКВД польских офицеров"? (Понятно, что саму Польшу никто не травмировал «бестактными» вопросами в судьбе десятков тысяч красноармейцев, попавших в плен в 1920 году под Варшавой…). Разумеется, официальная Польша, к тому времени усили­ями костела, папиша, "Солидарности" и прочей контры уже очень существенно продвинув­шаяся по пути "демократии и прогресса", стала в стойку: чем черт не шутит, а не срубить ли нам, пся крев, по-легкому с этих москалей материальную компенсацию многомиллионную? Или – многомиллиардную… 2 или 3 года тема "Катынь" не сходила со страниц и с экрана как там, так и здесь. Причем гнусь «родная» усердствовала едва ли не больше «посполитой шляхты». А с 1995 г. – как пошеп­тало. Как рукой сняло. И причина тому: работа одного человека. Одного-единственного! Юрия Игнатьевича Мухина. Вот это рентабельность ин­теллектуального труда! И именно так с контрой нужно, надобно, необходимо действовать ПО КАЖДОЙ, ПО НАИМАЛЕЙШЕЙ из ее инсинуаций, лжей, мифов, клевет, искажений, диффамаций и пр. И так – БУДЕТ. А пока – Ю.И. Мухин.

"Этот детектив уникален (обратите внимание на название работы. – Б.Н.). Попробуйте еще вспомнить случай, где бы государство с таким остервенением пыталось возложить на свой народ ответственность за не­совершенное им преступление.

Цель любого государства – организация защиты народа в случаях, когда отдельный человек себя защитить не может, организация коллек­тивной защиты народа. Защищает народ себя сам, но организовывают его на это чиновники государства – от президента до милиционера. Это в идеале, которого, как известно, никогда не бывает в форме осуществленной, в форме наличного бытия…

В реальной жизни эти чиновники и крадут у народа, и делают все, чтобы удержаться у государственной кормушки, и решают личные дела за государственный счет. Но все же они пытаются что-то сделать во испол­нение и своих прямых обязанностей – как иначе обьяснить свое присут­ствие в должности? Почему же в катынском деле чиновники СССР сделали все наоборот?

СССР был уникален в своей обюрокраченности – в желании чиновни­ков служить только начальству. Это не вчера возникло.

Еще Салтыков-Щедрин, высмеивая госаппарат царской России, писал, что у нас любой чиновник путает понятия "Отечество" и "Ваше превосхо­дительство", а когда начинаешь убеждать его, что между этими понятия­ми есть разница, то он отдает второму преимущество перед первым.

Происходит это оттого, что народ содержит чиновников не прямо, а через начальника. Начальник изымает у народа налоги, якобы на за­щиту народа, и платит их чиновнику. Теоретически все знают, что это деньги народа и что служить надо Отечеству, а практически деньги по­лучают из рук "Вашего превосходительства" и служат чиновники именно ему. И именно во имя начальника такой чиновник готов пойти на ЛЮБОЕ преступление, в том числе и против народа, так как наградой за прес­тупление будут даруемые от начальника должность, звания, деньги -ПРЕСТУПЛЕНИЕ ОКУПАЕТСЯ.

Эта, достаточно мрачная система управления государством, способна защитить народ в двух случаях – если глава страны сам служит наро­ду, жесток и беспощаден к тем чиновникам, кто от этой службы уклоняется. Тогда, служа начальнику, чиновник служит и народу. И если общественное мнение таково, то чиновнику трудно уклониться от службы государству, даже если начальник у него сволочь.

Вряд ли в мире была страна, где бы одновременно исчезли оба эти условия.

А в СССР мы получили во главу страны Горбачева – субъекта, всю жизнь служившего только себе, – и его помощника по идеологии Яковлева, который в считанные года практически во всей прессе привел к власти людей, презирающих и ненавидящих службу государству в любой ее фор­ме – воинской ли, гражданской ли.

(Где, когда, кем и с какой целью был в свое время завербован этот подонок, – будущий «мистер «перестройка», будущий «лучший немец года», будущий могильщик СССР, – это нынче секрет Полишинеля. И удел его нынешний: всеобщее презрение и ненависть, и удел его финальный: забвенье и проклятье. То же самое будет и со всеми остальными, – без изъятия малейшего, – сознательными участниками блудодейства сего невиданного).

В такой стране, в бюрократической системе управления, вполне ес­тественно, что анисимовы и третецкие (полковники военной юстиции, члены комиссии по расследованию материалов данного дела. – Б.Н.) служить будут только и исключительно Горбачеву, понятие Родина для них абсо­лютно пустой звук. Да и как может быть иначе, если, скажем, некий Черниченко публично объявляет, что "патриотизм – это признак подлеца", а ему не только не бьют морду, а еще и ежедневно показывают по телевизору? Зачем же третецким и анисимовым иметь "признак подлеца"? Зачем Горбачеву его иметь? Ему лучше иметь нобелевскую премию и долларовые гонорары за пустые книжки и лекции, числиться мировым героем, разру­шившим "империю зла".

Этот детектив также характерен для показа интеллектуальной, умственной деградации того, (тех), кого мы называем государственной элитой. Пусть читатели себя спросят – насколько трудно им было понять то, что написано в этой книге? Но вы только посмотрите, как работала умом в этом деле государственная элита СССР.

В основе событий стоят две случайные тетки и кандидат военных наук, которых допустили в архивы и которые не поняли, что такое Особ­ое совещание при НКВД.

На основе их бреда секретарь ЦК Фалин сообщает Горбачеву, что поляков "убило НКВД". Мог Фалин сам задуматься над тем, что пишет, мог лично запросить документы, материалы, справки? Мог, но не стал или уже был неспособен.

Горбачев, прежде чем объявлять миру, что поляков убило НКВД, мог задуматься? Мог, но был ли способен?

Третецкий и Анисимов, тогда полковники, прежде чем выдавливать из свидетелей признание, что пленные расстреляны по решению Особого совещания, могли узнать, что это такое? Могли, но не стали. Зачем? И так сойдет. Трубин, Генеральный прокурор СССР, прежде чем сообщить Горбаче­ву, что поляки расстреляны по решению Особого совещания, мог лично задуматься над тем, что пишет президенту? Мог, но не задумался. Почему?

Потому, что у этих людей за годы их работы на высоких постах атрофировалась способность думать над своим делом.

У России была традиция – ее генеральные прокуроры лично выступали в судах, лично обвиняли преступников, лично воспринимали вопросы обвиняемых, судей и защиты и лично реагировали на них. Последним та­ким прокурором в СССР был сталинский прокурор Вышинский. После него уже и городские прокуроры в судах не выступают – зачем? Зачем выставлять на суд публики СВОЮ ГЛУПОСТЬ И НЕКОМПЕТЕНТНОСТЬ, если всю свою работу можно СВЕСТИ к подписыванию подготовленных анисимовыми бумаг?

Мы говорим, что Горбачев признал вину СССР. Но разве это он признал? Эту вину признали ДВЕ ТЕТКИ И КАНДИДАТ ВОЕННЫХ НАУК, а все остальные "высокие руководители", включая президента СССР, подписали их бред, не читая. Вот эта троица в данном деле И БЫЛА ГЛАВОЙ СТРАНЫ. И так управлялся СССР во всех делах, только тетки менялись, а вместо кандидата военных наук был какой-нибудь завлаб или выживший из ума академик. В СССР к 90-м годам НЕ ОСТАЛОСЬ РУКОВОДИТЕЛЕЙ, СПОСОБНЫХ ДУМАТЬ САМОСТОЯТЕЛЬНО.

А мы этим людям служим и говорим всем, что этим служим государству. Кого мы этим хотим обмануть – себя, или других? ТУПОЙ МРАЗИ МЫ СЛУЖИМ.

Вернемся еще немного к катынскому делу и тому, что это такое-служба государству. Мы установили, что пленных польских офицеров расстреляли немцы в 1941 году. Не немцам бы это сделать!

Весьма было бы нелишне, чтобы их в 1940 году расстреляли палачи НКВД по приказу Сталина из добрых старых наганов. И чтобы кинооператоры сняли все это на пленку и сделали фильм.

Ведь немцы расстреляли их как поляков, а Сталин РАССТРЕЛЯЛ БЫ ИХ КАК ОФИЦЕРОВ. Снятый фильм каждый год надо было бы показывать в военных училищах СССР и Польши, приговаривая: «Смотрите и не забывайте. Вот закономерный конец тех, кого Родина обувала, одевала и кормила для своей защиты и кто ВМЕСТО ЗАЩИТЫ РОДИНЫ ПРЕДПОЧЕЛ ПЛЕН, кто жизнью своей ее не спас. Смотрите и запоминайте! Когда начнется война и вам надо будет отдать за Родину жизнь свою, то отдайте ее не колеблясь – НЕ ИМЕЕТ ПРАВА ЖИТЬ ОФИЦЕР, ЕСЛИ ЕГО РОДИНА УМИРАЕТ!

… Памятники польскому жолнежу, якобы убитому в Катыни: вонзенный в спину штык вместе с винтовкой. Впечатляет. Но, по зрелому размышлению – недоумение. Хорош символ: они стремглав мчались сдаваться в плен Красной Армии, а в спину им успели воткнуть штык. Вопрос на засыпку: КТО воткнул?!!

Адийоты…

8.Особенности советской элиты .

…Элитой в СССР в те годы БЫЛИ КОММУНИСТЫ, их было около 2% в обществе и около 10% в армии.

В военно-воздушных силах СССР и Японии существовал неуставной способ боя – таран, этот способ советские летчики применяли в случаях, когда не было уже возможности использовать бортовое оружие, а враг все еще был не уничтожен. Способ опасен – лишь 40% опытных летчиков после тарана могли продолжать полет, да 20% успешно выпрыгнуть с парашютом, а 40% безусловно гибли сами и это было всем известно. Этого способа боя не было ни в одном уставе, ему не учили, таранить не требовали, а с 1944 года убеждали приказами не использовать таран. Но были офицеры (ОФИЦЕРЫ. – Б.В.), был враг, посягнувший на Родину, и этот враг безнаказанно делал свое дело, а советский летчик никак не мог ему помешать. И он бросал свой самолет на самолет противника. И в 1944-м, и 1945-м, и даже в кратковременной войне с Японией.

В «письме Берии» (документ, приводимый автором в его книге. – Б.Н.) вы видели точный список пленных польских офицеров по званиям, находившихся у нас в лагерях. А вот список по званиям наших летчиков, совершивших во время войны таран:

Полковники, подполковники и батальонные комиссары – 12

Майоры, капитаны и старшие политруки – 97

Старшие лейтенанты, лейтенанты, младшие лейтенанты и политруки -466

Старшины, старшие сержанты и сержанты — 61

Хочу обратить внимание польской стороны, что, когда офицерские звания находятся в таком списке, то это гораздо почетнее для этих офицеров и полезнее для страны, нежели когда они находятся в списках пленных. Мы помним, что в 1939 году, через 17 дней войны, ПОЛЬСКАЯ ЭЛИТА УЖЕ УДРАЛА В РУМЫНИЮ, БРОСИВ НАРОД И АРМИЮ. Советские коммунисты, советская элита народ и армию не бросила. Мы уже писали, что коммунисты составляли 2% населения, а вот СРЕДИ ШЕДШИХ НА ТАРАН ЛЕТЧИКОВ ИХ БЫЛО 63% И 34% КАНДИДАТОВ В ЭЛИТУ -КОМСОМОЛЬЦЕВ. Вот примерно такая у страны должна быть элита, ЧТОБЫ ИМЕТЬ ПРАВО ТАК НАЗЫВАТЬСЯ. Элита – это люди, способные мобилизовать все свое мужество, чтобы в опасный для Родины час отдать за нее жизнь, а не придурковатые профессора, способные лишь на мобилизацию ВСЕЙ СВОЕЙ ПОДЛОСТИ , когда речь заходит о размещении собственного зада на министерском кресле.

Да, к горбачевским временам и в СССР элита, особенно правящая, СТАЛА ТАКИМ ЖЕ ДЕРЬМОМ, как и в Польше 1939 года, даже хуже. Но что это меняет? И сегодня народу нужна элита, а не дерьмо. И народам СССР и народу Польши. К сожалению, на сегодня только это нас с поляками и роднит.

ПОЛЬСКИЕ ОФИЦЕРЫ В КАТЫНСКОМ ЛЕСУ ПОЛУЧИЛИ В ЗАТЫЛОК НЕМЕЦКУЮ ПУЛЮ. ЭТО НЕ ОЧЕНЬ СПРАВЕДЛИВО. И СОВЕТСКАЯ ПУЛЯ – ТОЖЕ НЕ ОЧЕНЬ ХОРОШО. ТОЛЬКО ПОЛЬСКАЯ ПУЛЯ БЫЛА БЫ НАИВЫСШЕЙ СПРАВЕДЛИВОСТЬЮ. ( Мухин Ю.И., Катынский детектив., М., 1995, стр.171-175)

"Бывшей коммунистической и гэбистской номенклатуре советского пространства ни ее происхождение, ни воспитание не помешало найти общий язык с номенклатурой современного Запада, направляющей ход "рыночных реформ" и "модернизации" в странах рухнувшего второго мира. Непримиримые борцы с "буржуазными пережитками" внезапно превратились в непримиримых к социалистическим "пережиткам" радикалов либерализма, адептов естественного отбора и невмешательства государства в эконо­мическую и социальную жизнь. Они все откровеннее выступают единым фронтом с атлантистами, осуществляющими свою приватизацию не в национальных, а в глобальных масштабах. Под шумок речей о возрождении России ( Украины, Польши, Чехии и т.п.) они ПОМОГАЮТ атлантистам захватывать стратегические позиции и ресурсы "своих" стран, которые они давно уже не считают своими, ибо ОТЕЧЕСТВА НЕ ИМЕЮТ. В то же время им выгодно отвлекать народное внимание от социальных проблем, катастрофически обостряющихся ПО ИХ ВИНЕ, и переключать на проблемы национальные, на вопросы культурной специфики, разжигать этнические расколы и настроения ксенофобии". ( Панарин А.С. Стратегическая нестабильность в XXI веке, – М.,2003, стр. 544).

9.Обобществленная государственная собственность.

Государство – это ОПРЕДЕЛЕННЫЙ вполне социальный институт. Орган (общество – организм). Ядро политической организации общества. Со своими собственными, в свою очередь, органами, институтами и учреждени­ями. В которых профессионально заняты вполне конкретные, – государ­ственные, – люди. Чиновники из всех звеньев и сфер, уровней и форм в т.ч. и т.н. «ветвей» власти государственной: законодательной, исполнительной, судебной, хозяйственной, партийной и т.п. Вот они-то, эти люди, и становятся теми самыми анонимизированными субъектами (собственниками) частной собственности на средства производства. Ибо еще прежде происходит приватизация указанными людьми самой государственной власти. Установ­ление частной собственности на власть происходит и осуществляется... А что есть феномен частной собственности на власть? БЮ-РО-КРА-ТИ-Я. Сошлемся на первоисточник: "Бюрократия имеет в своем обладании госу­дарство, ... это есть ее частная собственность". (Маркс К., К критике гегелевской философии права. – Маркс К. и Энгельс Ф. Собр. соч.,т.1, с.272).

Итак, цепочка: декларированная общественная собственность – кон­ституированная государственная собственность и-фактическая собствен­ность бюрократии обретает свое последнее звено и прочной цепью захлестывается на шее у тех самых трудящихся, заклиная именем которых, выт­воряет все свои мерзости буржуазия-навыворот: бюрократия; тех самых трудящихся, трудом и творчеством которых вызываются к жизни все цен­ности человеческой культуры, тех самых трудящихся, которые свершают социалистическую революцию и именем которых осуществлялись в нашей стране преобразования, которые весьма приблизительно были преобразовани­ями коммунистическими.

Почему "весьма приблизительно"? Да именно потому, что антиподом собственности частной, той самой, которая должна была прийти на сме­ну частной есть не декларативная собственность "общественная", но исключительно и единственно – собственность ОБОБЩЕСТВЛЕННАЯ. Различие между обобществленной и "общественной" – как между равенством и уравнительством. Равенством и уравниловкой.

Как между литературой и «Литературкой» (газетой). Между свободой и «Свободой» (из Праги). О равенстве К.Маркс сказал: "равенство как разноцветное преломление неравенства". Лучше не скажешь. Хуже можно. А зачем?

Об обобществленном я могу, перефразируя К.Маркса, сказать: обобществленное как разноцветное преломление индивидуального, коллективного и общественного. Обобществленная форма собственности гарантирует недеформированное осуществление диалектического взаимодействия ВСЕХ ее субъектов: одного, многих и всех. Взаимодействие гармоническое форм собственности индивидуаль­ной, коллективной (кооперативной) и общественной. Иначе – новое из­дание ЧАСТНОЙ собственности на средства производства. И – новая катастройка…

«Мы, пожалуй, не разберемся в истоках победы «демократов» над коммунистами, если не учтем такой фак­тор, как веберовская реабилитация класса капиталистов и основанная на веберовских презумпциях, идеологически подогретая система массовых ожиданий. Массы, шокирован­ные системой номенклатурных привилегий и закрытого спец-распределительства, ожидали, что номенклатурную элиту новых партийных феодалов, жирующих на фоне всеобщего «дефицита», заменит веберовский буржуа-аскет, с презрени­ем отвергающий всякие привилегии и дармовые блага в пользу принципа последовательной самодеятельности и не-подопечности. Номенклатурные растратчики общественного богатства, которых постоянно страховало государство, не требующее у них настоящего экономического отчета, долж­ны были смениться ответственными частными собственни­ками, погружающимися в стихию рынка как в священную очистительную воду. При этом предполагалось, что круше­ние прежних политических и идеологических запретов ав­томатически сделает свободным все общество и что эта все­общность свободы столь же автоматически преобразуется во всеобщую гражданскую ответственность.

Мне уже приходилось писать, сразу же по следам нашей приватизации, что оба указанных допущения оказались ложными. Падение прежней партийной цензуры освободило не общество — оно освободило от всякой гражданской и морально-политической ответственности прежнюю номенк­латуру, которая проводила уходящую идеологию словами персонажа Достоевского: «Если Бога нет, то все позволе­но». Бог для этих атеистов умер давно, но гнет партийной цензуры в известной мере смягчил для общества последствия этой смерти Бога, ибо демагогия партийной «коммунисти­ческой сознательности» служила не только в качестве сред­ства массовой манипуляции, но и в качестве сдерживающего тормоза внутри самих верхов.

Как оказалось, советское общество явно переоценило само себя: освобождение от партийно-идеологической цензуры сработало в пользу «сильных» и давно уже в тайне от всех ведущих буржуазный образ жизни и только усилило безза­щитность остальных, у которых к моменту «демократическо­го переворота» не оказалось ни капиталов, ни политического влияния, достаточного для эффективной самозащиты от произвола номенклатурных приватизаторов. Наряду с этой неожиданной классовой делимостью свободы, оказавшейся целиком в руках прежней номенклатуры, обнаружилась и проблематичность той связи между свободой и ответственностью, которую постулировал новый либерализм.

Удивительное дело, но безответственность стала всеоб­щей: верхи отделались от этики долга как от опостылевшей цензуры, низы соблазнились объявленной вседозволенностью, не уразумев того, что в обстановке вседозволенности всегда выигрывают сильные и проигрывают слабые. Причем – и это было еще одним сюрпризом постсоветской эпохи – сами понятия сильных и слабых совершенно не совпадали со смыслом, заложенным в идеологии либерализма. Идеология постулировала, что слабые – это те, кто привыкли пола­гаться на государственный патернализм, а сильные — это те, кто готов к свободному рыночному соревнованию, из­бавленному от любых тайных подстраховок.

На деле оказалось, что «сильными» оказались как раз те, кто сумел сполна использовать всю систему номенкла­турных подстраховок и привилегий для перераспределения национального богатства в свою пользу, а «слабые», напро­тив, оказались предоставленными самим себе, но с заведомо урезанными правами и возможностями, что по существу исключало их полноценное приобщение к добродетелям са­модеятельного гражданского общества.

Номенклатурные приватизаторы с самого начала повели себя отнюдь не по примеру «аскетов накопления», методи­чески накапливающих по крохам добываемую прибыль для ее последующего инвестирования в экономику роста. Они, напротив, повели себя как безответственная богема, даром получившая не ею созданное богатство и намеренная ис­пользовать его ради неслыханно разнузданного гедонизма. Объективный социокультурный анализ их поведения ука­зывает нам не на аскетическую этику самонакопления, свя­занную с методическим внутренним самоограничением, а на сочетание психологии разнузданной богемы с психологией захватнической «удали», все более становящейся откровенно криминальной. Не менее обескураживающим оказывается и сравнение класса «новых русских» (и иных «новых» во всем постсоветском и постсоциалистическом пространстве) с нацио­нально ответственным пуританским мещанством, строящим национальный капитализм с полным сознанием собственной укорененности в местную среду и традицию.

Номенклатурная богема, получившая новую собствен­ность вкупе со старыми привилегиями, оказалась в принципе не способной идти трудным путем честных сбережений, партнерства и ответственности. Она сделала головокружительное открытие, что старая предпринимательская при­быль, связанная с экономикой роста не идет ни в какое сравнение с ростовщической прибылью, связанной со спе­кулятивным помещением капитала, финансовыми пирами­дами и играми типа «МММ».

Все это назвали новейшей монетаристской экономикой, якобы имманентной современному информационному обще­ству, ибо все спекулятивные финансовые игры связаны, во-первых, с получением опережающей информации о рынке ценных бумаг и экологии фиктивного капитала в целом, а во-вторых, поражают дематериализацией самого богатства, по-видимому, появляющемуся прямо из воздуха — помимо роста натурных показателей и даже вопреки им.

Ясно, что здесь мы имеем дело с откровенным софизмом. Под информационной экономикой, в соответствии с уже сложившимися установками постиндустриальной теории, обычно имеют в виду наукоемкие производства, науку, об­разование и информационно-коммуникационные сети, инве­стиции, которые дают большую экономическую отдачу, чем вложения в материальное производство. Здесь же под ин­формационной экономикой имеют в виду манипуляции с краткосрочным спекулятивным капиталом, означающим прямой вычет из реального богатства, безответственную растрату его.

«Информационная экономика» финансовых спекулянтов означает систему механизмов, посредством которых обеспе­чивается дематериализация капитала, теряющего всякую привязку к реальному процессу производства общественного богатства. Вследствие этого происходит превращение фи­нансовой элиты в «игровое» сообщество, способное обкрады­вать целые народы и континенты, в считанные часы сводя на нет сбережения и труд сотен миллионов людей. Такая система означает реставрацию антагонистической пары: рос­товщическая диаспора — туземное население, то есть пере­черкивает обретения капитализма «веберовского» типа.

Сообщество спекулятивных финансовых игроков по всем показателям отличается от старого протестантского сообще­ства накопителей-аскетов. Игрок не скопидомничает, не ог­раничивает свое гедонистическое воображение, не отклады­вает исполнение желаний. Чем легче ему достается богатст­во, тем расточительнее он им распоряжается.» (Панарин А.С. Искушение глобализмом. – М., 2001, стр. 154-157).

Разумеется, излишне говорить, что процесс обобществления возможен лишь при условии слома капиталистической государственной машины и буржуазной по­литической власти в целом, которые есть условие, окормление и оформление существования уродливого, вывихнутого, противоестественного (противного естеству человека) типа собственности: частной собственности на средства производства. Иными словами, это становиться возможным лишь в резуль­тате завоевания политической власти трудящимися, ведомыми своим аван­гардом. И вот здесь – контрапункт, узел, фокус. Из него есть два пу­ти: либо к новому изданию контрреволюции ("перестройки в СССР", к примеру), либо к объективированию научной теории действительного комму­низма (действительного гуманизма). Трудящиеся тендируют к ТВОРЯЩИМ[СЯ], что предполагает решительные и неотложные, коренные и радикальные преобразования в сфере экономики и в первую очередь: в изменении формы, содержания и характера деятельности и в первую очередь – труда, его трансформирования в ТВОРЧЕСТВО; действительное обобществление власти, что предполагает вовлечение в нее посредством формы СОВЕТОВ всего самодеятельного населения и выход на режим общественного самоуправления; выполнение политической (коммунистической) партией, всецело базирующейся на науке (как передовой частью, как авангардом) своей главной задачи: поднятия до своего уровня ВСЕГО народа, всего общества, и тем самым – собственная самоликвидация как части. Иначе – "авангардизм", иначе – парламентаризм, иначе вождизм: народ служит партии, партия служит, – обслуживает, – аппарату и руководству, руковод­ство служит лидеру, лидер служит... мировому империализму. Мировой империализм в своих последних судорогах – реализует тотальное блудодейство.

Однако, дабы осуществился блуд практический, в т.ч. и блуд – на – крови, ему должны предшествовать: блуд – на – чувствах и блуд – на – духе. Включая и императив: «даешь политкорректность!»

Во времена, когда наука в загоне и опале, когда интеллект научный подвергается последовательному остракизму, когда постмодерн правит повсюду свой бал нечестивый, то есть во времена нынешние, когда во всю мощь и почти без сбоев работает индустрия тотального мифотворчества, когда процесс злонамеренного манипулирования сознанием и чувства­ми людей банализирован, когда мечты и надежды "маленьких русских", "маленьких украинцев", " маленьких узбеков" (далее везде) назначаются, едва ли не статус национальной идеи обрел императив: "даешь политкорректность".

10.Что было раньше, что имеем сейчас.

Вот раньше, когда еще не был успешно осуществлен намеренный развод означающего с означаемым, референта со знаком, когда они еще совпадали (а это и есть, кто еще смутно помнит: истина), когда имела место напряженная поступь научного познания, а не бездна бесконечно пошлых в сво­ем провинциализме интеллектуальных ужимок, лукавого фиглярства, под­мигиваний, перемигиваний и кривляний чужого по своему происхождению, порочного в своей сути и сервиль­ного по своему функциональному предназначению интеллекта; так вот, в те времена все наши люди были задавлены тоталитаризмом, развращены полным отсутствием демократии и вдобавок – до смерти запуганы коммунис­тами, которые хотели, которые вознамерились утвердить действительный гуманизм в форме практической всеобщности, т.е. замыслили погрузить их в кошмар социального равенства, в пучину сплошной грамотности, ко­варно вознамерились навязать людям режим тотальной социальной спра­ведливости, возвратить человеческое достоинство, уважение к себе и другим, уничтожить любые (экономические, политические, идеологические и пр.) основания, которые детерминировали появление и воспроизводство превращенных и отчужденных форм жизнебытия каждого, многих и всех, ликвидировать условия, низводящие человека к средству, к товару среди товаров, к пролетарию – так вот, в те кошмарные и кромешные времена у нас начисто отсутствовали не только колбаса, керосин, спички и соль но и, –не то что сказать, даже подумать страшно: политкорректность. Тогда воров и жуликов так и называли. А, оказывается, надо: предприниматели, бизнесмены. Проституток – бабочки. Убийц – киллеры. Буржуев – олигархи. Бандитов – моджахеды. Врагов смертельных – стратегические партне­ры. Воровство в особо крупных размерах – перестройка и реформирование. Людей, защищающих свою родину – террористы. Оккупантов – доблестные «военнослужащие США, Великобритании, Польши, Украины». Оголтелую дезинформацию, диффамации и доносы публичные – гласность. Предательство и измену -гибкость и находчивость. Право умереть от голода и холода, право быть нищим духом, душой и телом – либерализм. Торговлю краденой красотой -эстетика. Намеренную и плановую деиндустриализацию страны под зауныв­ный скулеж вполне определенного и все более легко узнаваемого контин­гента о гибнущей природе – экология и движение "зеленых". Отчаянный протест угнетенных – «терроризм». Бесцеремонную и брутальную экспансию американизма – глобализация. Безнаказанный (до поры, до времени, разу­меется) системный государственный терроризм по отношению к более сла­бым и менее защищенным суверенным странам и народам – экспорт демократии и общечеловеческих ценностей. Политиканство – политика. Деиндустриализация страны – движение «зеленых». Ликвидный бизнес – экономика. Философство – философия... Понятно, что ряд можно продолжать практически до бесконечности. То есть, у процесса утвержде­ния политкорректности – необозримые горизонты и большие перспективы.

… Есть религия. Одним из признаков ее (сущей в форме «монотеизма») есть церковь – администрация, клир, институциальное оформление религии.

Однако же при определенных условиях верующего приучают любить, чтить и почитать не столько Бога (или Сына его единородного), сколько… церковь. Религиозную администрацию. Клир . Ну, и разумеется – клириков.

… Есть общество. Если принять его за целое (за «организм»), то следует согласиться с тем, что государство – это «орган», возникающий на определенном этапе эволюции «организма» и призванный выполнять вполне определенные функции.

Однако при определенных условиях происходит любопытная весьма инверсия: не государство служит обществу, но общество – государству. Организм – органу. Не слабо, правда?

…Есть цель, идея, результаты, которые в общем виде могут определятся как «действительный гуманизм» или, что то же самое – «действительный коммунизм». И есть политическая партия: коммунистическая партия. Однажды мы как почти-что очевидность воспринимаем тезис (призыв, императив): «мы служим делу коммунистической партии». ?!! Может, все же, это партия служит утверждению в обществе дела? Дела действительного гуманизма.

Вот и выходит, что при определенных условиях «коммунист по профессии», «государственный человек» и «клирик» одно и то же суть…

Строго говоря, все вышесказанное – иллюстрация к одному и тому же сюжету: к разворачиванию, к актуализации потенциала формы превращен­ной. К инверсии формы и содержания, к объективированию видимости и ка­жимости. К фетишизации ставших (наличных) форм социального бытия. К недопущению трансформации реальности в действительность, деятельности в творчество. Субъекта – в субъектность. К субъективному отказу развитию ... в развитии.

Именно несоблюдение (нарушение) этих условий неумолимо ведет к ситуации, когда в практике начинают складываться и нарастать те напряжения и деформации, патологии и аномалии, которые уже весьма усл